На западном фронте без перемен

В моей картине мира существует несколько образцово-тяжелых произведений искусства, фильмов и книг о войне - например, фильмы вроде "Иди и смотри" или аниме "Могила светлячков" - перед которыми я заочно ощущаю определённый трепет, но которые при этом избегаю по причине собственной впечатлительности и слабости духа. Поэтому и к чтению романа "На западном фронте без перемен", который по антуражу вокруг книги тоже отношу к таким произведениям, я подходил с тяжелым сердцем. Но мои ожидания были обмануты.

Прежде всего, на удивление, книгу я воспринял очень легко. Для меня это было легкое и быстрое чтение, думаю, я бы осилил её за три вечера, хотя и растянул почти на неделю. Наверное, так произошло, потому что описанное не было для меня открытием - я и прежде не романтизировал войну, и все ужасы войны я представлял себе именно такими, как описаны в книге. В определенном смысле, книга стала для меня даже немного скучной, в той же мере, как бывает скучным разговор с человеком, с которым не о чем поспорить потому что вы абсолютно согласны друг с другом во всём, и ваши мнения сходятся по всем вопросам.

Текст написан очень просто и сухо, лишен любых сложных конструкций и громоздких оборотов, сочных метафор. Предложения короткие и прямые, как очереди из пулемёта. Это моя первая книга авторства Ремарка, поэтому я не могу судить, объясняется ли такая подача спецификой автора, особенностью конкретного произведения, или стилем переводчика. Также в других критических отзывах я встречал претензии к сюжету. Действительно, по сути это большая повесть, а не роман. В книге нет как такового конфликта, его развития, кульминации, развязки и всех этих композиционных вещей.

Есть ощущение, что обе этих особенности - скупость языка и примитивная структура - могли быть осознанным и обоснованным художественным приёмом. Сухой стиль повествования отлично передаёт безэмоциональность человека-зверя, загнанного и забитого в условиях боевых действий; а упрощенная структура дополнительно создает чувство отсутствия времени, оторванность от прошлого и отсутствие чувства будущего, ощущение жизни в моменте, когда герой может погибнуть на любой странице, и на этом история будет завершена. Поэтому я не стал бы явно относить эти особенности к минусам книги и критиковать за них "На западном фронте без перемен".

По мере чтения разных книг я часто примеряю на себя высказывания Набокова о том, что хороший читатель по мере чтения книги должен представлять себя не на месте героя повествования, а на месте писателя, который этот сюжет сочинил. Читая "На западном фронте без перемен" я был плохим читателем, но думаю, дело не во мне - мне показалось, что в этой книге катастрофически не хватает автора, проделана очень малая писательская работа, а весь роман сплошь состоит из личного невыдуманного опыта, перенесенного на бумагу.

Я удивлён тому, как мало было реализовано поводов для сентиментальности в этой книге. Трогательные моменты и воспоминания героя сильно контрастировали и еще ярче подсвечивали бы ужас происходящего, сильнее бы раскачивали читателя на эмоциональных качелях. Воспоминания о детстве, о семье, о родителях и ужасы войны в контексте друг друга воспринимались бы соответственно еще более трогательными и еще более чудовищными. К тому же, такие крошечные моменты - про мамины картофельные оладьи; про пожилую женщину, которая принесла утром яблоки, но на койке лежал уже другой, и она раздала яблоки всем; про лошадей - трогают и щемят в груди в сто раз сильнее, чем все описания самых безобразно разорванных человеческих тел.

Не знаю, случайно так получилось, или нет, но в издании, которое я читал, последние два абзаца - развязка и смерть героя - находились на отдельной странице, и я смог до них добраться, испив до дна полную чашу ужасов и боли последней главы; я смог прочитать концовку только перевернув страницу, а не ухватив боковым зрением, как это часто бывает.

Я был немного удивлён такой концовке, я ожидал, что герой выживет. Тем не менее, концовка мне очень понравилась - и сложным чувством горького облегчения, похожего на радость от смерти тяжелого больного, муки которого прекратились; восприятием смерти как пути освобождения, избавления от беспросветного ужаса; и тем, что книга даже на последней странице не стала сказкой со счастливым концом.

Я думаю, книга потеряла от того, что именно эти последние два абзаца написаны не от первого лица, как велось до этого момента всё повествование, а от третьего. От первого лица в формулировках "я погиб…" или "меня нашли…" выглядело бы как весточка с того света, эффект был бы еще сильнее. К тому же, от "Он погиб..." лично для меня эмоциональное восприятие немного смазалось (сначала я не понял, он - это кто, Пауль или кто-то из предыдущих абзацев?).