Casio OCW-S100-1A

Был у меня много лет назад один часовой друг. Мы быстро нашли общий язык из-за нашей близости по возрасту - он всего на несколько лет моложе меня, мне тогда было 23 или 24, а ему 18 или 20. Но он был ростом выше меня; он был красивым и рослым, светловолосым и модным представителем поколения подросших детей сытых нулевых. Не чета мне.

Я благодарен ему за то, что он подсадил меня на тему фонарей (мы вместе выбирали и заказывали свои первые Convoy), но я сразу почувствовал, что мы ментально не совсем близки - хоть убей, я не могу понять и разделить щегольские закидоны, вроде покупки брендовых белоснежных носков по 20$ за пару - но по большому счету мне не было до этого дела, и мы еще какое-то время общались на тему исключительно часов.

Я тогда как-то сразу быстро почувствовал его запрос на тихую роскошь, на дорогие качественные часы, которые выглядят просто, которые не сыщешь на прилавках в торговых центров, и которые людям "в теме" говорят о изысканном и тонком вкусе их влательца. Так я посоветовал ему Casio OCW-S100-1A, и он их приобрёл.

Эти часы нравились мне и тогда. Едва я начал вливаться в часовую тусовку, как я сразу полюбил другую популярную модель - Seiko SARB017 ("Зелёный альпинист"), хотя в тот момент я не в полной мере осознавал его культовость. Когда я увидел S100, я сразу почувствовал, что это недостающий элемент пазла - и это полный антипод SARB017. Настолько они противоположны и настолько они всеобъемлющи в часовом смысле. Протагонист SARB017 - с ламповым тёплым зелёным циферблатом, горами на крышке, живой механикой внутри, золотистыми кафедральными стрелками, как на часах деда из Швейцарии, с безелем-компасом; и антагонист S100 - с титаном, из которого делают истребители и космические корабли, с безэмоциональным и высокотехнологичным кварцевым механизмом и холодной эстетикой океанских глубин. Я подумал, что когда мне надоест скупать другие часы на распродажах, я распродам на барахолке всё что накупил за годы скитаний, и закончу свой идеальный исчерпывающий сет дуэтом этих двух часов - Seiko SARB017 и Casio S100.

Это была тихая любовь, осознание того, что они мне нужны; но я не мечтал о них страстно, не фанател, как даже от "Зелёного альпиниста" и даже не завидовал своему товарищу, когда он их купил. Я ведь тоже мог купить их себе в любой момент, но моё внимание распылялось на другие мимолетные часовые цели. Скорее, внутренне я был очень рад за своего друга, потому что он принял достойный часовой выбор. Он советовался со мной, как носить часы, на левой или на правой, до косточки или после, затягивать браслет чтобы сидел плотно, или чтобы пролезали два или три пальца; меня немного умиляла эта наивность, эта тяга новичка к системе правил, которые помогали бы ему ориентироваться в новом часовом мире, открывавшемся перед ним.

Довольно быстро он посадил первую царапину на полированном безеле, и помню, как тяжело её переживал. Первая царапина всегда даётся с болью, тем более на таких часах. Тогда я уже был близок своему часовому дзену и к примирению со своими собственными следами от эксплуатации часов, и должно быть, убеждал в этом и его. Но еще через какое-то время вышла модель OCW-T200S, и она стала для него последней каплей.

Думаю, он, как-то по привычке перенёс на покупку часов стереотип о том, что если у тебя прошлогодний айфон - то ты никакой не крутой, и не модник, а нищеброд и понторез (сколько бы ни стоили при этом твои носки). Он продал свои S100 и купил T200.

И я бы готов был это понять, если бы T200 не были абсолютно убогими, упрощенными и удешевленными по сравнению с оригинальными S100. С дурацкими противовесами у стрелок, как на серии MTP. С нелепым широким плоским шлифованным безелем. T200 - не внутрияпонские часы, а экспортные "Океанусы", которые теперь можно найти в любом ТЦ. Не из титана, а из заурядной стали, в конце концов. Это всё не вопрос вкуса, T200 объективно более примитивны, чем S100, и тот, кто действительно любит часы, должен чувствовать эти сентенции. В этой точке наша дружба завершилась.

Конечно, наша дружба развалилась не из-за проданных часов. Во многом потому что я не умею дружить, но в большей степени потому что и не было никакой дружбы - просто я думал, что он любит часы, а на деле ему нужен был модный аксессуар с претензией. Мне не было обидно за часы, я не почувствовал предательства к своему совету, как могло произойти; но меня расстроил его консьюмеризм, я разочаровался в человеке так же, как иногда портится мнение о собеседнике, когда узнаёшь, что он употребляет наркотики или любит русский рэп. Я не осуждаю и не выношу моральных оценок, просто количество наших общих тем резко уменьшилось до нуля. Через год я увидел у него на "Авито", что он избавился и от T200.

Шли годы. Вскоре был коронавирус, год нищеты, потом санкции закрыли возможности оплаты и доставки из-за рубежа, потом я увлёкся "Востоками", потом наладили параллельный импорт. Я покупал одни часы и продавал другие. Я держал в уме S100, и с каждым годом меня всё больше тревожило то, что часы дорожают, и возможность их заполучить ускользает от меня; надо мной висела история покупки моих SABR017, когда мне повезло заскочить в последний вагон, и я купил их за полгода до того, как их сняли с производства, и в течение нескольких дней их цена выросла впятеро. Я понимал, что во второй раз мне может так не повезти, что S100 тоже очень старая модель, и не менее культовая, её могут снять с производства в любой момент.

Недавно я и вовсе чуть их не купил, и купил бы благодаря хорошему курсу валют, и внутренне примирился с ценой в 42 тысячи, даже несмотря на то, что в доковидные годы они стоили 24 тысячи. Но когда начал оформлять заказ, оказалось, что в указанную цену не была заложена комиссия торговой площадки, а с этой самой наценкой выходило уже 45 тысяч, и эту психологическую высоту, которая превышала прошлую всего на три тысячи, я взять уже не смог.

Но в прошлую субботу состоялась та встреча, которая изменила мою жизнь. Я увидел объявление о продаже таких часов б/у, в идеальном почти новом состоянии. По цене, которая меня устраивала. Я судорожно перепроверил дату публикации - два дня назад, несколько сотен просмотров. Я не мог терпеть ни секунды промедления. Я взглянул в адресную строку и не поверил своим глазам - часы находятся в моём городе. Я зашел в профиль продавца. Там был указал мой микрорайон.

Мне казалось что я сплю, и я вдохнул поглубже, как в моменты, когда хочешь проснуться, но просыпаться не получалось - я всё еще сидел с ноутбуком на коленях в загородном доме, приближалась полночь. Реальность складывалась таким образом, что часы находились на соседней улице, и я понимал, что это один шанс на миллион, и я не мог его упустить. Встреча была назначена на воскресенье.

Я подготовился ко встрече заранее. Я принял горячую ванну и побрился. Я моделировал в голове возможные сценарии - что если часы будут в худшем состоянии, чем я готов принять? Я буду торговаться или откажусь от покупки? Дело ведь не в деньгах, мне просто хотелось новые часы.

В воскресенье в середине дня выяснилось, что встреча не может состояться и переносится на понедельник. Еще один тревожный вечер. Я успокаивал себя - я идеальный покупатель, я оплачу наличными, встречусь вживую, часы не надо будет никуда отправлять. Но я переживал, что продавец может передумать и оставить себе это обаятельное титановое сокровище.

В понедельник я был готов. Я оделся строго как было спланировано, я надел другие исключительно редкие часы - Касио "Фрогман" - по ним продавец, часовой энтузиаст, с которым мне предстояла встреча, мог узнать меня на улице. Я отсчитал необходимую сумму из неприкосновенного запаса, снял в банкомате еще несколько купюр на всякий случай. Мы договорились встретиться в уличной кафешке, и я был на месте за полчаса до встречи.

Я изучал проходивших мимо людей, красивых и нет, подростков и взрослых, детей на самокатах и старух, некоторые торопились, некоторые гуляли и отдыхали, я ходил взад и вперед поперек тротуара, я прятался в тень от биллборда. Я был спокоен и взволнован одновременно, я предвкушал значительную часовую встречу, я чувствовал свои холодные влажные подмышечные впадины. Встреча была назначена на 18:00, и за несколько минут до встречи пришел Олег.

Мы заняли место за столиком на уличной веранде. Сначала он сел напротив меня, но я пересел, чтобы меня не слепило заходящее вечернее солнце, и получилось, что мы сидели вполоборота друг к другу, он по левую руку. Я снял бейсболку и положил на стол, Олег не стал снимать, и во время разговора я видел только его левый глаз. Переводя взгляд со своей бейсболки, лежащей на столе, на левый глаз Олега, я обратил внимание, что у нас абсолютно одинаковые черные бейсболки. Я сразу же попросил его рассказать историю часов, как он их заполучил и долго ли носил. Я не верю в энергетику вещей, но это важно для меня, чтобы как-то гуманизировать покупку, чтобы представить, что пришлось пережить часам, если бы они могли испытывать эмоции, прежде чем они оказались в моих руках.

Олег достал из крафтового пакета белую картонную коробку "Океанус". Я подумал, что ноша и упаковка максимально не похожи друг на друга - хрустящая рыхлая крафтовая бумага и глянцевый белый картон, бесплатный бумажный пакет из супермаркета и дорогие часы. Он оставил передо мной коробку. Я положил на неё ладони и еще несколько секунд не решался открыть.

Потом произошло то, что было похоже на встречу с давним знакомым, которого не видел со школы, и когда смотришь на его лицо, одутловатое, обросшее морщинами или раститетльностью, с изменившейся стрижкой, и сквозь малейшие изменения пропорций проступают знакомые черты лица. Но кажется я даже вскрикнул от радости - эти мои будущие часы совершенно не изменились с тех пор, как я начал о них мечтать. Они не устарели и не постарели за день лет, они не повзрослели и не растеряли своего задора. Они остались ровно такими, какими они были в моих мечтах. Я подумал, что я так люблю вещи за их немое постоянство.

Ювелирной салфеткой я протирал полированный безель - морально я был готов увидеть на нём пару царапин или мелких потёртостей, но всё было идеально. Я очищал салфеткой браслет, но ничего не менялось - часы были идеально чистыми, как только с витрины магазина. Мне хотелось тут же вскочить с места и убежать с часами в руках, бросив коробку, даже оставив на столе свой кошелёк с суммой немного большей, чем стоили часы - лишь бы продавец не передумал, взяв в руки деньги, лишь бы ничего не сорвалось, лишь бы они стали в конце концов моими!

Я несколько раз повторил "да, я беру, я их покупаю, я беру", судорожно кивая. В горле пересохло. Я отсчитал деньги. Я обратил внимание, что у Олега кошелёк из нейлона. Я почувствовал, что могу снизить цену на тот излишек в несколько сотен рублей, который нелепо выпирал из общей круглой суммы, и явно был заложен на торг. Но торговаться я не стал.

Мы еще около часа сидели разговаривали с Олегом о часах, по большей части говорил я, и немного за это стыжусь. Я предложил ему создать чат с местной часовой тусовкой, чтобы общаться о часах, делиться скидками, встречаться иногда в кафе, хвастаться новинками и впечатлениями. Олег соглашался, и кажется, он тоже был очень рад нашему знакомству, но я не тешу себя надеждой. Потом мы попрощались.

Я плыл по улице в забытье. Я чувствовал себя неигровым персонажем, мимо проплывали люди, я стоял на перекрестке и не мог решить, на какую сторону улицы мне переходить. Я не хотел гулять, но я сделал громадный крюк, я шел по улице, я обгонял людей, в моем рюкзаке билось кварцевое сердце моих новых "Океанусов".

Я купил шаверму и ванильную колу, и подумал, что мне навсегда запомнится этот вечер. В парке я встретил человека, с которым не хотел бы видеться случайно, и не стал заходить в парк. Я занял лавочку на улице, примыкающей к парку. Я ел шаверму и пил колу, и меня не покидало чувство, что я живу не вполне аутентично, что поступаю вовсе не так, как мне хотелось бы, а превращаю всё в фарс, импровизирую для себя какой-то ритуал, который неизвестно к чему меня должен привести. С каких пор в шаверму начали добавлять картошку? На середине шавермы я достал часы, надел их на руку, убрал в рюкзак "Фрогман".

Олег рассказывал, что купил часы уже не новыми на том же "Авито", и связь с прошлым покупателем у него потеряна; то есть, я как минимум третий владелец этих часов. Я чувствовал на руке тёплый титановый браслет и думал про себя, что если бы эти часы были живыми, они были бы очень благодарны судьбе за то, что попали именно ко мне, в порт окончательной приписки.

И хотя мне всё еще было очень тяжело на душе, меня душила моя экзистенция, и дружбой, потерянной и несостоявшейся, и случайными встречами, в парке и после, и осознанием, которого я избегаю, и утреннеми тревогами, и болью упущенного времени, и этой очередной попыткой перепрожить иначе те годы, от которых не осталось ничего, и от которых меня теперь отделяет толща воспоминаний и разочарований, и на которые я теперь могу повлиять лишь закрывая часовые гештальты тех лет. Но в то же время я почувствовал, что моё сердце немного успокоилось. Успокоилось больное сердце часового энтузиаста и фаната наручных часов. Как будто я обрёл то, что когда-то имел, а потом потерял, и сам это забыл, а теперь вдруг нашел.

И только и хотелось сказать и часам, и самому себе: добро пожаловать домой.