Дарья

С недавних пор я заметил и начал открывать в своём сердце новые оттенки эмоций, которые могу испытывать к людям вокруг меня. Наверняка, эти чувства обостряются из-за моего одиночества, из-за полной социальной пустоты и вакуума, в которых психика цепляется за любую соломинку чтобы при любой возможности выдавить из нейронов мозга пару капель эндорфинов, лишь бы сознание снова почувствовало себя живым. Звучит гротескно, но у меня нет сил и желания это драматизировать — если так происходит, значит, наверное, так нужно.

Банально и пошло несколько месяцев назад мне понравилась кассирша в «Магните», в дешёвом казённом красном жилете на хрупких худощавых плечах. Меня тронула её очаровательная неконвенциональная красота — её длинные окрашенные волосы неестественного черного цвета, её прямая челка, давно вышедшая из моды, глуповато-испуганный отстранённый взгляд, её болезненная худоба, угловатые плечи и лёгкая сутулость, будто она сосредоточенно куда-то спешит, стесняется и пытается сжаться в точку, раствориться в воздухе; её бледно-синюшный оттенок кожи, веснушки, тонкие пальцы и синяки под глазами.

Мне никогда не нравились красивые девушки. Девушки, которые мне нравились, не укладывались в общепринятые представления о красоте и не нравились никому, кроме меня. Ума не приложу, в чем дело — то ли в моей неуверенности и подсознательном желании избежать конкуренции; то ли в больном нонконформизме, который вылился в извращенные вкусы к противоположному полу. Так или иначе, меня всегда привлекали девушки с нестандартной внешностью — с выдающимися носами с обаятельной горбинкой, со стрижками под мальчика или отросшими корнями волос, непропорциональные, нескладные, нелепые, возможно даже странноватые. В «Поттериане» моей любимицей была Полумна Лавгуд; точнее тот её образ, который я построил в фантазии на основе описания в книге (фильмы я не смотрел). Думаю, это исчерпывающе описывает мои предпочтения.

В супермаркет, где работает моя любимая кассирша, я обычно захожу вечером, в одиннадцатом часу, за четверть часа до закрытия, когда возвращаюсь домой от родителей. Я ещё с улицы вижу её макушку, когда она сидит спиной к автоматическим раздвижным дверям и наблюдает на огромном мониторе за редкими припозднившимися посетителями; в такие вечера я на пару секунд дольше задерживаюсь возле каждой из витрин, я чувствую кожей и смакую на себе её цифровой взгляд через камеры наблюдения.

Я почти уверен, что она давно обратила на меня внимание и запомнила меня. Правда, мне отчего-то кажется, что она считает меня маньяком, или подлым психопатом, или трусливым мизантропом, или мелким мошенником, или по крайней мере человеком с не совсем стабильной психикой. Возможно, в чём-то она даже права.

Хотя я не планировал с ней знакомиться, я на всякий случай сохранил чек с её именем, когда она однажды имела неосторожность оказаться на кассе и пробить мне хлеб, яйца и молоко. Её зовут Дарья.

Я нашел её во «ВКонтакте». Я не почувствовал ничего — ни щемящей пустоты в сердце, ни рухнувших надежд, ни сколь бы то значимого расстройства, ни неудовлетворенности, ни разочарования об упущенных возможностях — когда увидел, что она замужем и у неё есть сын.

Даже если бы у меня были основания полагать, что она одинока и ищет мужской компании, я не подал бы вида — и вовсе не из-за своей скромности и неуверенности; и не по причине того, что она лишь на пару месяцев младше меня, а я предпочитаю девушек значительно младше меня; и тем более, вовсе не потому что она работает кассиром в «Магните». А скорее из-за ощущения, что это чужой человек, не правильный, не тот, с которым я хотел бы пообщаться. Это человек с жидкими холодными колючими голубыми глазами, прозрачной кожей и сухими ладонями, непропорционально тощими предплечьями и острыми локтями, как у богомола. Но всё равно чем-то манящий и очаровывающий. Наблюдать со стороны, но даже в фантазиях не иметь ни малейшего желания выйти на контакт — это новое и странное для меня чувство.

<...>

Сегодня я купил в «Магните» самый дешевый лотерейный билет Спортлото «6 из 45» за тридцать рублей. С навязчивой идеей купить лотерейный билет и банку какой-нибудь икры я проснулся сегодня в четыре часа утра, и больше не смог заснуть.

Пожилая женщина-кассир пробивала билет, внимательно нажимала кнопки на кассовом аппарате и степлером прилежно в два слоя крепила чеки к жёлтому лотерейному билету; а у неё за спиной сидела темноволосая чудаковатая моя Дарья. Но сегодня она меня не заметила, и я это чувствовал. Я не задерживал на ней взгляд дольше, чем следует, чтобы не быть замеченным и не вызвать подозрения, но наблюдал за ней боковым зрением. На ней была серая водолазка, красный жилет «Магнит», на коленях лежал пуховый платок, а на тонких фарфоровых пальцах красовались накладные ногти светло-фисташкового цвета.

Пока я писал этот пост, прошел тираж моей лотереи. Я верю в то, что горы денег в лотереях действительно выигрывают случайные люди, а не подставные родственники организаторов или ведущих шоу; но я здраво оцениваю, что шансы вытянуть счастливый билет ничтожно малы. Тем не менее, я отдавал себе отчёт, что я покупаю вовсе не лотерейный билет, а мечту и надежду, шанс и возможность забыться, провалиться в фантазии и хотя бы на пару минут представить, что я стал вдруг сказочно богат, и как вопреки историям о типичных победителях лотерей, которым удалось сорвать большой куш, но богатства принесли им лишь боль и несчастья, я смог бы вложить свой выигрыш в ответственное и серьезное дело.

Как ни странно, но я ничего не выиграл — из шести выпавших чисел с моим билетом совпало лишь одно. Наверное, это даже хорошо — ведь при одинаковом исходе мне не так обидно, как могло бы быть, если бы из шести чисел совпали пять.

Мне выпало число тридцать восемь. Такое же бесперспективное, чуждое, забавное и нескладное, как и моя Дарья.