Мои красные Swatch Sistem51

Ровно десять лет назад я купил себе Swatch Sistem51 красного цвета. Вообще-то, я хотел тогда ярко-голубого, как у Дмитрия Медведева (но хотел не из-за него), но в магазине оказались только красные, я опасался что из-за курса валют часы вот-вот подорожают (в этом смысле ничего за десять лет не изменилось), и рассудив что красный цвет я также люблю (а иногда даже больше, чем синий) я взял в красно-черном цвете. Есть в них что-то от Тудор Блэк Бэй. Хотя тогда я о таких часах не знал, но думаю, я чувствовал, что они существуют.

Это была моя первая швейцарская механика, но называть их настоящими солидными часами как-то сразу не задалось. Пластмассовый корпус с запаянной крышкой и необслуживаемый механизм - по сути одноразовые часы, их не передашь внукам; ремешок резиновый, к нему липнет пыль. Но часы на момент покупки были желанными и на какое-то время стали любимыми.

Вообще я носил эти часы сам не много - думаю, даже больше их носила одна моя знакомая, которая брала у меня эти часы когда собиралась куда-то, где её могли сфотографировать. Потом она купила смарт-часы, я эти Swatch надел с тех пор пару раз, и остальное время они лежали в шкафу. Но сегодня я снова их надел.

И я подумал о том, почему я не продаю часы. У меня очень много часов, у меня даже слишком много часов, за десять лет в моей коллекции количество часов не перешло в качество. Но я наслаждаюсь этим количеством в полную силу, я ношу разные часы, у меня есть часы под любой стиль и одежду, хотя я предпочитаю выбирать часы под настроение. Я даже верил иногда в мысль, навязанную извне, что у меня много часов, и много раз отказывал себе в покупке очередных, или заставлял продавать залежалые часы. Но спустя годы о многих проданных часах и несовершенных покупках я жалею гораздо больше, чем о часовых разочарованиях и потраченных впустую деньгах.

Вот продал бы я эти, и что? Много бы денег я с них всё равно не получил, да и неловко будет перед покупателем - вдруг они расстроятся, пока доедут до него? А сделать с этим ничего будет невозможно - крышка-то проклеена, часы неразборные. И деньги разбазарились бы на всякую ерунду.

И вот надел я эти часы, отходил в них несколько дней. На удивление, они идут достаточно точно: надо полагать, смазка внутри высохла, но выработки не очень много, так как часы носились мало. Точность всё равно в пределах -10 секунд в сутки - отличный показатель!

У них всё так же, как и десять лет назад, ротор крутится как пропеллер при малейшем движении руки - он очень тяжелый и массивный по сравнению с остальным корпусом. А во время прокручивания он жужжит и скрипит, как дверцы на бабкином шифоньере. И стекло бликует так, что в солнечный полдень можно глядеться в них как в зеркало и бриться.

Не скучаю по той осени и не тоскую по тому времени, но тоскую по другим часам, которые я тогда не купил - Casio EFA-120 на ремешке, тоже красно-черного цвета. Они уже давно не продаются, но их еще можно поймать на Авито в идеальной сохранности или в состоянии новых. Ловлю уже полгода, несколько раз заветная модель уходила из-под носа. Только сегодня я понял сходство между этих двух часов - в один короткий промежуток я чуть не купил двое красно-черных часов. Но лучше бы я купил тогда Касио.

Хотя я не могу сказать, что тот период у меня ассоциируется с красно-черным цветом, просто так получилось случайно. Скорее, вторая половина того года ассоциируется с серым бетонным цветом, со железнодорожными шпалами и сухим снегом, и грязью, замерзшей, как пластилин. И это неприятные для меня воспоминания. Тогда всё было из рук вон плохо - я переживал какой-то внутренний кризис, свою собственную борьбу и перерождение в нового себя, то ли от нищеты, то ли от своей глупости. И в личной жизни было всё не слава богу, и с рабочими делами, и с моим здоровьем. Вспомнил как учился тогда в автошколе, как у родителей дома долго шел ремонт в ванной, и мы до середины сентября жили на даче и ездили в город по утрам, как тяжело было даже существовать невыспавшимся холодным солнечным сентябрьским утром, вспомнил Ксюшу и её бирюзовые кроссовки, и когда она встречала меня из конторы, её тёмно-зелёную парку, как огоньками сияли желтые фонари в линзах её громадных хипстерских очков, её тоннели в исколотых ушах и фиолетово-зелёные волосы, и я смотрел на отросшие корни, на этот натуральный цвет её волос, и думал как сквозь это подростковое бунтарство проступает природное естество, и как было холодно и сыро и сгущались синие сумерки, а она стояла в пустом голом парке, и от неё на морозе пахло сигаретами и неосознанным страстным подростковым влечением, и это было похоже на пригорелую выпечку. Но то единственное, что давало мне тогда чувство опоры - это точное понимание, что корень проблемы не где-то вовне, а напротив, беда сидит в глубине меня, и я могу на неё повлиять. И я справился!

И вот смотрю на них, на эти часы, и думаю: почему не продал за все эти годы? Кажется, я повторяюсь и хожу кругами. Конечно, я не смог продать своё воспоминание. Я заключил свою беду в этот запаянный корпус, и теперь это мой крестраж. С тех пор я изменился, и курить бросил, и Ксюша уехала в Питер, и я еще несколько раз звонил ей вусмерть пьяный по межгороду, и чувствовал, как мы оба были не рады, что она взяла трубку, а потом я и вовсе пить бросил. Ничего не осталось от той осени, но остались часы, которые можно надеть на руку, покрутить заводную головку, похрустеть ротором подзавода, поглядеться в помутневшее стекло, и представить, что мне снова двадцать один. И порадоваться, что я это пережил. И чувство воспроизвелось одно и то же - будто застрял и стою на краю пропасти. Наверное, поэтому я их сегодня и надел.

Фотография в точности копирует такую же десятилетней давности - я смалодушничал и не стал искать в архивах старую фотографию, посчитал что будет символично закончить это воспоминание аллюзией на тот снимок, и по памяти сделал новый. Даже кофта осталась та же, что и десять лет назад. Я ношу её, но очень редко. Она мне до сих пор как раз даже в плечах, но фасон устарел.